ОВДАТЕ (д.9а стр.4)

В контексте повествования оно означает «выдать замуж».

Поиск известных соответствий не дал положительных результатов. Таким образом, ни каких следов в европейских языках этого слова нет. Тем больше вопросов возникает в связи с его появлением в тексте книги.

Для того чтобы понять этимологию слова «овдате» рассмотрим исторический аспект происхождения антонима «овдоветь».
«Овдоветь» вероятней всего происходит от конструкции «о»+«вдов» - стать вдовой (вдовцом), т.е. потерять умершего супруга. Таким образом, корнем конструкции является морфема «вдов», которая во всех словарях сводится только к двум значениям:
1) вдовство – потеря супруга;
2) вдоволь – много, достаточно и т.д.
Поскольку «вдоволь» по смыслу не относится к потере супруга, то исследуемая морфема «вдов» не дает каких либо новых знаний о происхождении слова «вдовство». Поэтому рассмотрим следующую конструкцию «в»+«дов», то есть состояние в «дов», или в состоянии утраты.
Поскольку семантика морфемы «дов» многозначна, то выделим в её семантическом поле только те значения, которые так или иначе связаны по смыслу с потерей, утратой и т.д. Анализ доступных словарей не позволяет выделить в этой морфеме значение утраты, кроме одного древнерусского слова «доволъ», которое означает (Старорусский словарь /по рукописям X-XI веков/. М.: Русский язык, 1999, с.192):
1) достаток;
2) расходы;
3) быть довольным.
Первое и третье значение нам не подходит, а вот второе уже имеет синомическую связь с понятием утраты. Но поскольку, нигде больше, эта морфема в подобном значении не встречается, следует признать, что она вышла из употребления уже задолго до X века, но оставило свою семантическую принадлежность в слове «вдовство».

Итак, морфема «дов» имеет смысл утраты, потери, тогда вполне возможно, что морфема «дат» имеет смысл приобретения, обретения.
В том же словаре читаем:
1) датель – даритель;
2) дати – дать, принести, вверить, вынести приговор, приложить усилия, позволить, оставить.
Как видим семантическое поле морфемы «дат» в Х веке значительно шире семантического поля морфемы «дов», и оно вполне могло означать до Х века состояние приобретения супруга. Тогда «вдат» может означать «в супружестве», а «овдат» выдать за муж, жениться.

Проведенный анализ показывает, что конструкция слова и особенно его семантическое поле весьма сложны, чтобы само слово могло быть изобретено «по ходу», при отсутствии полных его аналогов в известных языках. Таким образом, само наличие этого слова в тексте является существенным аргументом в пользу подлинности текста, так как представляется мало вероятным его искусственное происхождение, как нас пытаются в этом убедить представители официальной науки.

МОНДРЕ (д. 7е стр.15)

В контексте повествования это слово имеет значение «ожерелье».

Единственно, где мы встречаем похожее слово «monter» это французский словарь, причем слово имеет там довольно обширное семантическое поле, в том числе и такие значения как взлететь, втянуть, вознести, втащить, поднять и т.д., которые мало согласуются со смысловым значением слова «ожерелье». Таким образом, следует предположить, что слово «мондре» имеет конструкцию «мон»+«дре».

В Старорусском словаре морфеме «мон» морфологически соответствует слово «мониста» - ожерелье, которое в «Словнике стрословенского языка» еще имеет значение «монета». Следует вспомнить, что древнеславянские ожерелья изготавливались из набора монет или чеканных круглых медальонов.
Морфема «дре» соответствует словам «древльнь», «древлие» в значениях древний, прежний и «дръво» - дерево.
Таким образом, конструкция «мон»+«дре» может читаться как ожерелье древнее или древнее ожерелье. Учитывая, что слово «мондре» использовано при описании внешнего вида богини Сва, можно предположить, что морфема «дре» именно в этом месте текста означает «прародительница». Тогда слово «мондре» приобретает смысл «ожерелье прародительницы» или «священное ожерелье», т.е. не просто женское ожерелье, а ожерелье культовое имеющее в семантическом поле религиозную окраску.

Поверить в искусственность такого слова практически не возможно. Если в дальнейшем действительно будет доказано, что текст книги подделка, то перед его создателем надо «снять шляпу», а само произведение и имя его автора занести в мировые шедевры языкознания, потому что я думаю, вряд ли кому-нибудь еще удастся создать нечто подобное.

СТРЕБНЕ (д.7е, стр.15)

В контексте повествования имеет значение «удлиненная шея».

Фонетические аналогии морфемы «стреб» имеют значения:
стреб/ляти (Даль) – хоронить, погребать (страроцерковное);
бе/стреб/ное (Даль) – говенье, с исповедью, но без причастия;
во/стреб/овать (Ожегов) – потребовать;
и/стреб/итель (Ожегов) – уничтожитель;
ра/стреб/ушить (Даль) – растрепать, растеребить;
я/стреб (Ефремова) – хищная птица;
streb/e (нем.) – распорка;
streb/en (нем.) – добиваться, стремиться, порываться;
v/streb/at (чеш.) – всосать;
v/streb/avat (чеш.) – впитывать;
Близкие морфемы можно найти в греческом и санскрите:
strobos (гр.)- кружение, кручение, вращение;
stri (санск.) – женщина.

Фонетические аналоги морфемы «треб»:
Треб/а (Ефремова) – потребность, нужда, просьба;
Треб/ити (Даль) – очищать, освобождать, отделять.
Треб/ище (Даль) – жертвенник, божница;
Треб/ование (Ефремова) – настоятельная просьба, условие;
Треб/уха – внутренности животного.

Анализ приведенных значений позволяет выделить в морфемах «стреб» и «треб» следующие семантические области:
1. Уничтожение: стребляти, истребитель, растребушить, ястреб, требити, требуха.
2. Требование, просьба, получение: востребовать, steben, vstrebat, vstrebavat, треба, требование.

Таким образом, дополняя друг друга морфемы «стреб» и «треб» выражают смысл «настоятельного уничтожения», который эквивалентен понятию «утоление голода». Этому же значению соответствует слово «бестребное», по смыслу означающее «противостояние чревоугодию». И слово «жертвенник», так же связанное с потреблением пищи (в данном случае богами). В целом эти семантические области покрывают такое понятие как «горло».

Окончательно семантическое поле этих морфем уточняется понятиями «распорка», «вращение», «женщина».

Если принять во внимание, что горло и шея, это анатомически очень близкие понятия и в древности вероятней всего были мало различимы, то можно признать, что морфемы «стреб» и «треб» могут относиться и к понятию «шея», тогда к этому же понятию может относиться «распорка» как часть тела между головой и туловищем, «вращение» как способность шеи вращать голову, «женщина» как выделение такого качества, как особая форма шеи – удлиненная.

Таким образом, все рассмотренные смысловые значения морфем «стреб» и «треб», так или иначе, перекликаются со смысловым значением «шея».

Важно отметить, что прямых аналогов рассмотренных морфем слову «шея» в анализируемых языках, в том числе и древних, не обнаружено, а придумать слово, которое на глубоком семантическом уровне вписалось бы в современное семантическое поле при такой высокой частоте совпадений не возможно, даже очень талантливому человеку. Поэтому при доказательстве искусственности (поддельности) текста Велесовой книги необходимо будет объяснить, каким образом в текст попали слова, не имеющие аналогов ни в древности, ни в современности, но имеющие глубокие семантические корни в разных языках и семантически не противоречивые повествовательной канве текста.